«Цветные революции», как кризис демократической легитимности в новых независимых государствах

Гия Жоржолиани

Внутренние причины революции

На заре зарождения политической науки Николло Макиавелли писал, что управлять или сохранить власть государю в новом государстве гораздо сложнее, чем в традиционном, сложившемся государстве.

            Драматические обстоятельства смены власти в постсоветских новых независимых государствах можно рассматривать, как иллюстрации этого древнего утверждения глубокого политического мыслителя.

«Цветные революции» в постсоветских странах подтверждают известный в теории демократизации тезис, что основным вызовом демократизующихся режимов (еше неконсолидированных демократии) является процесс смены власти: прямо или косвенно события как в Грузии, так и на Украине и в Киргизии были связаны именно с вопросом смены власти.

В данный период особо обостряются кризисные явления, которые являются характерными и общими почти для всех постсоветских новых независимых государств:

§  вызов репрезентативности власти: не сформированы основные демократические институты, которые обеспечивали бы необходимый уровень участия и соответственно репрезентацию граждан в процессе принятия решений, что должно стать основой легитимации как самих решений, так и политиков, их принимающих.

§  вызов эффективности власти: власть не может решить насущные проблемы жизни граждан – экономический кризис, громадная по масштабам реальная безработица, некомпетентность и коррупция, обогашение узкой прослойки при нищенском существовании большинства населения и почти польная безответственность власти создает ситуацию неэффективного правления.

Внутренная институциональная легитимность подобных режимов со временем становится все более малообоснованной, отсутствует: а) легитимация через реальную демократическую репрезентацию; б) легитимация, основанная на эффективности правления; в) легитимация, основанная на разделяемой подавляющим большинством граждан общей идеологии, религиозных чувствах и морально-культурных ценностях, таких как справедливость, равенство, солидарность.

Не подкрепляется легитимность власти в новых государствах и самим древним и устоичивым принципом легитимности – традиционной легитимностью.

В постсоветских странах, и в частности, в странах Южного Кавказа неопределенная народная составляющая, с соответствующими сильными наклонностями популистского и авторитарного характера, успешно соперничает (и пока что, выходит победителем) с строительством институциональных основ демократической и правовой государственности.

Постсоветские режимы характеризуются сверхцентрализованной системой власти, сфокусированной на персоне лидера. Подобная модель правления подразумевает формирования правящей элиты на клиентелистских началах. Соответственно если лидер уходит (или собирается уходить) с поста, правящая группа распадается, дезориентирована и не может функционировать в привичном (даже не в еффективном) режиме.

При условии острого дефицита репрезентативности и очень высокого уровня недоверия к политичестим институтам, в том числе и к основополагающему демократическому институту – выборам власти, возникает ожидание, что и выборы будут такими же – т. е. невозможно провести равноправные, справедливые и честные выборы.

Как и в других процессах политической жизни, в процессе смены власти решаюшим становятся неформальые методы действия. Достигнутые результаты могут отражать как мнение большинства граждан, так и меншинства, однако это не имеет решаюшего значения для легитимации этих результатов.

Суть революции – борьба за власть, а не социальные преобразования.  Поэтому их некорректно сравнивать с социальными революциями – французская, русская, даже антисоветские, иранская… и т.д.

Раскол происходит не между народом и властью, а внутри власти. Народ больше  наблюдатель, чем участник. Если использовать метафору спортивного состязания, народ – зритель, а не состязающийся, который не согласен с официальным вердиктом судьи, и сам старается решить, кто победитель. Если судья отказывается от официального вердикта, побеждает игрок, болельщики которого были активнее и заставили судью изменить решение. Однако приз победителя достается игроку, а не народу.

Отличия «Революций» Грузия – парламентские выборы – был смещен президент *Процесс мирный без жертв и столкновений Украина – президентские выборы – третий тур *Процесс мирный – без жертв, без столкновений Киргизия – парламантские выборы – был смещен президент *Столкновения, жертвы

Общее «Революций» - процесс и метод  - Проведенные выборы (официальные результаты) были оспорены участниками и «народом» (демонстрантами) - Существующая власть не смогла защитить официальные результаты

Внешние акторы и демократический процесс

            В недавно опубликованной статье один из наиболее выдающихся теоретиков демократии Р.Даль старается эксплицитно аргументировать, что международные организации не могут подвергаться ряду важнейших и обязательных демократических процедур и особо выделяет функцию контроля, которая является сущностной для функционирования демократических институтов.

            Демократическая функция контроля, которая подразумевает, что формирующие власть избиратели, которые, как минимум посредством периодических выборов могут отказать в доверии существующему правительству и лишить его властных полномочий, никоим образом не может быть применима к международным организациям, построенным на других принципах формирования.

            Конечно, это не умаляет общего значения и позитивного содержания сути и действий международных организаций, в том числе и в дело поддержки (большей частью косвенной) процесса демократизации, однако игнорирование основополагающих различий в институциональном основании и строении международных и демократических организаций и систем, приводит к противоположным результатам.

Глобализация → суверенитет → демократия

            Самоочевидно, что в условиях глобализации сужается суверенитет государства. Имеется в виду не только возможность влияния сильных политических акторов (государств), но сама суть и форма глобализационного процесса, которые проникают почти во все сферы жизнедеятельности, затрагивают как макро, так и микроуровень, как общественное, так и индивидуальное.

            Суверенитет в демократическом государстве подразумевает суверенитет народа (избирателей), который реализуется его избранными представителями.

            Во время демократического выбора избиратели руководствуются соотнесением своих предпочтений к кандидатам (личностям с политическим лицом и предполагаемой программой действий) на властные позиции; т.е. власть формируется, исходя из предпочтений избирателей. Однако, власть в своих действиях (как и само общество) в условиях глобализации не меньше зависима от внешних акторов, факторов и существующих вызовов, чем от внутренних. Таким образом, учитывая предпочтения внешних сильных авторов, которые могут не соответствовать предпочтениям избирателей, легитимирующих власть, правительства теряют функцию представительства суверенитета народа, и соответствующую основу легитимации.

В обществе (стране, социуме) конфликт между глобальным и локальным, происходит как игра с нулевой суммой – победа одного означает поражение другого. Однако, если поражение можно определить довольно однозначно, с определением победы появляются трудности. В случае победы локального (что одновременно означает поражение глобального) получаем изолированную систему, которая обречена на отставание и соответственно поражение в будущем. В случае же победы глобального (=поражение локального), искомая цель (допустим: создание демократических институтов) трансформируется под влиянием локального, и принимает неожидаемую и неопределенную ранее форму и суть.

Внешние акторы и проблема легитимности

В глобальном мире внутренние и внешние причины какого-либо типа развития процессов тесно взаимосвязаны и взаимообусловлены. Однако, если во время «холодной войны» основными внешними акторами, влияющими на ход внутренних процессов, являлись соперничающие между собой за мировую гегемонию «Запад» (во главе с США) и «Восток» (во главе с СССР), с распадом СССР и социалистического лагеря не только уходит в прошлое биполярность, но меняется и структурная конфигурация победившего «Запада»: основную тяжесть и ответственность за вектор развития и влияния берут на себя США, не всегда вместе со всем «Западом».

            Вместе с потерей системного и идеологического противника, теряется сплоченность и единство «Запада», которая была обусловлена в значительной степени наличием общей угрозы. Ушла на нет явная системная экономическая составляющая идеологического противостояния: капитализм против социализма советского образца. Появляются и могут усилиться экономические, геополитические, а затем и идейные и культурные противоречия между странами «Запада», притом в весьма неоднозначных конфигурациях. Даже на первый взгляд в более тесно связанной объединенной Европе, уже сегодня ясно видны разные предпочтения в отношении к США, России, к некоторым конкретным актуальным проблемам мировой политики.

            Соответственно изменились методы, формы и режим влияния.

            Ведущие акторы глобальной политики (как политические, так и экономические) во главе с США делают попытки найти новые объединяющие и мобилизующие точки опоры, например, поддержка «демократии», или борьба против террористической угрозы.

            В данных условиях все больше теряется суть демократии, как метода (как определял ее очень удачно один из глубочайших теоретиков демократии К.Шумпетер), и вперед выступает оголенный нормативный аспект, принимая форму идеологии, мобилизующей разные политические силы и группы. Международное сотрудничество части таких групп часто напоминает действия известных ранее революционных интернационалистов.

            Как пример, можно рассматривать участие грузинских политиков и активистов в революционных процессах на Украине. Демократический интернационал не может действовать методом Коммунистического интернационала, т.е. навязать извне обществу демократический режим, так как сущность этого режима представляет собой, в первую очередь, именно противоположную процедуру, т.е. принятие решения лишь теми людьми, которые входят в данное политическое сообщество. Складывается парадоксальная ситуация, когда внешняя поддержка демократии может помешать внутренней демократии.

            В то же время, имея в виду, что легче всего поддающаяся имитации составляющая демократической процедуры (или метода) – выборы, осуществляемая в социуме, где не действуют институты конституционного либерализма и система полиархии, может привести к популизму с соответствующими авторитарными тенденциями.

            Поэтому, если международные или внешние акторы, действительно стремятся к поддержке демократии, их действия должны принять иную, новую направленность. Хотя очень трудно сегодня определить контуры этой новой направленности, очевидно, что ущемление суверенитета и идеологические методы влияния не способствуют движению намеченной цели.

            «Внешняя» и «внутренняя» легитимации режимов и их политических действий в современном мире, вообще, становятся сильно взаимосвязанными (по сравнению с предыдущими периодами истории). Особенная теснота связи проявляется в новых государствах, в том числе и странах Южного Кавказа.

            Международное признание (и особенно интеграция в международные организации) способствует усилению внутренней легитимации с двух точек зрения:

1.      Еще сильно (хотя было гораздо сильнее) восприятие гражданами постсоветских стран международных (западных) организаций, как не основанных на взаимовыгодных началах объединений (себе подобных) государств, а на объективно и универсально справедливых и «благодетельных» организаций-объединений, стремящихся к всеобщему благоденствию. Существует также мнение, что они сыграли выдающуюся роль в распаде коммунистической системы и появлении новых независимых государств. Следовательно, те режимы, которые ими (международными организациями) признаны, соответственно должны быть признаны и гражданами – легитимность усиливается.

2.      Международное признание (и интеграция) обеспечивают усиление безопасности – молодые государства не сильны, и международные организации могут обеспечить безопасность.

3.      Очевидная и объяснимая неопытность и некомпетентность порождает комплексы: всезнайства – у представителей развитых государств и международных акторов, и незнайства и раболепного отношения к опытным профессионалам – у представителей новых государств. – Следовательно: т.н. «технократическая легитимность» решений и подходов превалирует над «демократической легитимностью». «Идеологическая легитимность», как следствие «технократической легитимности», т.е. идеология, которая говорит, что «технократическая легитимность» лучшая (лучше «демократической»), так как она основана на истине, на знании (научном – сценизм).

Таким образом, внешняя легитимация может усилить внутреннюю легитимацию режима, когда недостаточно сильны внутренние основы легитимации!

А когда внутренние основы хрупки и они основываются на нечетко определенном народном волеизъявлении, в условиях неинституциональных и неформальных порядков, внешняя легитимация, усиливая существующий режим, может консолидировать сложившуюся ситуацию, что неблагоприятно влияет на строительство государственных институтов и принятие ответственных политических решений, в том числе и в отношении конфликтов.

Основой легитимации становится оценка этих результатов, как и самого процесса т. н. мировой общественностью. Легитимность результатов основывается не на их признании самим народом, а внешними акторами. Именно это и можно назвать кризисом демократической легитимности.

Внешная легитимация декларативно основывается на соответствие процессов т. н. «набору демократических ценностей», в котором демократия представлена не как политический режим, а как идеология, с сильным составляющим утопии. В действительности же решаюшую роль играют реальные стратегические глобальных политических, экономических и социальных акторов.

Самоочевидно, что поддержка отдельных политическых сил и признание результатов смены власти глобальными акторами усиливает возможности влияния этих акторов на новую власть, что соответственно умаляет суверенитет новых государств.

Следовательно, налицо кризис демократической легитимности, который может быть преодолен лишь самыми народами новых независимых государств.

Возможность революции в других республиках

            Что касается возможности повторения революции в других постсоветских республиках и особенно мусульманских, можно сказать следующее:

-          Традиционная легитимность власти очень сильна (все сегодняшние лидеры, были лидерами этих стран еще в советское время).

-          Западноевропейский «образец» демократии не столь (очень мало) популярен не только среди населения, но и среди элитных групп.

-          Традиционно локальные институты большей частью функционируют эффективно.

-          Так как функционируют традиционные (имеется в виду советского образца) институты, а не новые, власти действуют в более определенном, привычном, а не новом, неопределенном стиле, адекватном неустоявшейся и неопределенной институциональной среде.

-          Главным определителем недовольства может быть, в основном, лишь низкий уровень (в материальном плане) жизни. Лишь в экстремальных случаях и среди маргинальных групп может сыграть мобилизующую роль исламская пропаганда. В данной ситуации религиозный фактор не может служить мобилизующей силой в широком масштабе, как в других мусульманских странах, так как в условиях влияния советского атеистического прошлого ислам для большинства больше ритуал, чем подлинная внутренняя вера.

Если и будут революции, они скорее примут более жесткий характер, чем на Украине и в Грузии, или даже в Киргизии, так как существующие властные элиты гораздо более сильны и в гораздо большей степени владеют ситуацией (медия, общественные структуры, государственные силовые институты, политические группы, финансы) и контролируют процессы, чем в странах «Цветных революций».

Оппозиционные политические группы не создаются, так как они не могут основываться на государственно-административных ресурсах. Так что решения могут быть лишь силовые.